" Новая элита слишком дорого обходится государству"

Видный политический и хозяйственный деятель России Георгий Иванович Тихонов и его жена Ирина Джаббаровна Тихонова отвечают на вопросы журналиста Ирины Щегловой 

Корр.: Георгий Иванович, вы известный строитель отечественной гидроэнергетики. До сих пор престиж советского гидростроительства самый высокий в мире. Еще никто не построил такие плотины, как Нурек, Саяно-Шушенская ГЭС, Красноярская ГЭС, Ингури ГЭС...

За строительство Нурекской ГЭС и других объектов в Таджикистане вас наградили орденом Ленина, двумя орденами Трудового Красного Знамени.

Представляя вас нашим читателям, хочу отметить, что в своей жизни, как профессионал, вы прошли все ступени управленческой работы, от инженера до замминистра энергетики и электрификации СССР, а затем заместителя председателя Топливно-энергетической комиссии Кабинета Министров Советского Союза.

С 1989 года вы занимаетесь политической деятельностью: сначала народный депутат СССР, затем депутат Государственной думы. С 1995 года вы председатель Общероссийского общественного движения “Союз”.

Ваша жена Ирина Джаббаровна – дочь выдающегося политического деятеля, первого секретаря ЦК Компартии Таджикистана Джаббара Расуловича Расулова. Его именем названа одна из улиц в Душанбе… Можно сказать, что ваша семья и есть истинная элита нашей страны.

Г.И.: Всё зависит от того, какой смысл вкладывается в слово «элита».

В настоящее время элитой называют узкий слой властных и околовластных олигархических структур. Действительно, вот уже около двадцати лет они у власти.

В СМИ много говорится о том, на каких курортах они отдыхают, какие особняки куплены ими в Европе. А где же результаты их работы на благо Отечества?

И.Д.: В нашей семье вообще не было такого понятия – «элита».

– И все-таки вы дочь первого лица Республики Таджикистан. Ваш отец Джаббар Расулович Расулов около двадцати лет был первым секретарем ЦК КП Таджикистана. Он награжден 9 орденами Ленина, орденами Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени и другими наградами. До сих пор на могилу вашего отца приходят простые люди и поминают его добрым словом.

Вы никогда не чувствовали, что вы избранные, не такие, как все?

И.Д.: Всё с точностью наоборот. Нас было трое детей, и все мы учились в самой обычной школе в Душанбе. Мой брат окончил Высшее техническое училище имени Баумана, сестра – геологический факультет МГУ. Я поступила в медицинский, но после замужества мне пришлось институт оставить, так как в нем не было ни вечернего, ни заочного отделения. Жили мы с мужем под Серпуховом, в поселке Пролетарий. Я там окончила педучилище.

– Георгий Иванович, как вы познакомились с вашей будущей женой?

Г.И.: Брат Ирины женился на девушке, которая в свое время училась со мной в школе с первого класса. Ира приехала в поселок проведать невестку.

И.Д.: Мы познакомились с Георгием. Через некоторое время началась наша совместная жизнь в поселке «Пролетарий».

– Георгий Иванович, вы знали, что отец Ирины – видный государственный деятель?

Г.И.: Когда к свадьбе дело пошло, я узнал, что у нее отец на партийной работе, а кто он, честно говоря, не знал. В молодости мало кто думает об этом.

В то время Расулов уже был секретарем ЦК Таджикистана по сельскому хозяйству, до этого он был премьер-министром. В 1946 году Сталин назначил его председателем Совмина Таджикистана. Джаббару Расуловичу тогда было 33 года, он уже имел несколько орденов Ленина за хлопок. Хлопок – это порох.

А вот мой друг, когда узнал, кто мой будущий тесть, схватился за голову. Он мне сказал: «Что ты делаешь? Это же избалованная девчонка, всю жизнь маяться будешь». Поженились мы, у нее тогда было одно платье. Это к слову об элите. И такая коса! Она была очень скромной девушкой. Когда впервые я купил ей туфли на шпильке, она переживала – стыдно, что подарок дорогой.

У Ирины мама – журналист. Очень волевая женщина. Властная. Она полуполячка-полурусская. Характер острый. Короче говоря, женился я.

И.Д.: Приехала я к мужу в поселок, в коммунальную квартиру, горячей воды нет, печку топили дровами. Если бы не было до этого строгого родительского воспитания, жизни у нас не получилось бы.

– Ирина Джаббаровна, как ваши родители отнеслись к тому, что вы выходите замуж за русского парня?

И.Д.: Вся моя многочисленная родня в Душанбе встретила его как родного и до сих пор называет его дамот – значит зять.

Отец относился к нам с любовью и пониманием, но был строг, никаких поблажек. Когда мы приехали в Душанбе, он сказал, что жить мы будем все вместе. Это означало, что об отдельной квартире нечего и мечтать.

Георгий рано потерял отца, и думаю, что мой отец заменил его. Мы прожили 19 лет вместе, одной семьей.

Вспоминается такая картина. Сидит мама Георгия, которая, конечно, не знала по-таджикски ни одного слова, а моя бабушка плохо по-русски говорила. Однако они ставили на стол большой чайник и разговаривали друг с другом часами. Бабушка по-таджикски что-то говорит, Вера Алексеевна слушает, а потом говорит: «И у меня так…».

Отец очень много читал, журнал «Иностранная литература» прочитывал от корки до корки. Они с мамой читали русскую классику друг другу вслух. Мама тогда работала корреспондентом ТАСС по Таджикистану. Связь была телефонная, приходилось по буквам диктовать фамилии. Когда мама уставала, папа помогал.

– Георгий Иванович, как вы решились на переезд в Таджикистан? Путь не близкий. Насколько мне известно, ваша карьера здесь, в России, складывалась очень удачно.

Г.И.: Я в Серпухове работал главным энергетиком машиностроительного завода. Хотелось чего-то большего. В Таджикистане бурно развивалась энергетика, и мы поехали в Душанбе. Это был 1961 год. Приехал, осмотрелся, в это время Нурекская ГЭС только проектировалась, и я пошел работать на Душанбинскую ТЭЦ, заместителем директора. Через два года ушел на пенсию директор. С высшим образованием на ТЭЦ оказался я один, и меня назначили директором. Благодать была. Москва далеко, как говорится, твори, выдумывай, пробуй, новые машины вводили в строй. ТЭЦ получилась первоклассная, перевели ее на газ, поставили новые мощные турбины.

Потом предложили работать заместителем начальника главного управления энергетики и электрификации Совета Министров Таджикской ССР. Я согласился, интересно. В 1968 году в Таджикистан приехал министр энергетики и электрификации СССР Петр Степанович Непорожний, организовывать строительство Нурекской ГЭС, а я в главке работал замом по капстроительству. Поехали мы с Непорожним на стройку, он мне говорит: «Как тебе не стыдно? Ты молодой, а в главке сидишь. Иди на стройку управляющим трестом «Таджикгидроэнергострой». Мне было тогда 33 года. Пошла работа. Начали строить алюминиевый завод, Нурекскую ГЭС.

В 1970 году в Нурек приехал генеральный секретарь Центрального Комитета КПСС Леонид Ильич Брежнев. Строительство ему показывал Расулов.

На объектах треста работало 24 тысячи человек.

Вспоминается отношение Джаббара Расуловича к людям. Воскресенье, жарко, домик одноэтажный, пять комнат. Я иду в кабинет, самая прохладная комната, ложусь на диван вздремнуть. Джаббару Расуловичу надо позвонить, он на цыпочках проходит мимо меня – не разбудить бы, человек отдыхает. Такое уважительное отношение я наблюдал не только к старшим, но и к младшим.

– Вы русский, долгое время жили в Таджикистане, вам нравилось там?

Г.И.: Очень. Я за свою жизнь был во всех республиках Советского Союза. Я и по всему миру поездил, был, наверное, в 50 странах.

В Таджикистане к русским относились прекрасно. Таджики – народ с древнейшей культурой. Даже Александр Македонский не стал с ними воевать. Он у них почитаем до сих пор, самое красивое озеро названо в его честь – Искандеркуль (Искандер – Александр по-русски).

– Сейчас в Душанбе русских нет…

Г.И.: Есть, но немного. Началась война, многие вынуждены были уехать.

– И теперь таджики, узбеки, русские не дружны?

Г.И.: Президенты не дружны.

И.Д.: В моем классе учились русские, таджики, узбеки, корейцы… Никакой вражды не было, никогда.

– Ирина Джаббаровна, о скромности вашего отца до сих пор ходят легенды…

И.Д.: Отец во всё вникал. Даже когда был первым секретарем ЦК, до последнего дня своей жизни, во время посевной или уборки урожая обязательно объезжал хозяйства. Знал в республике почти всех бригадиров колхозов по именам.

Не дай Бог, если во время уборки пойдет дождь – в доме как будто наступали сумерки. В нашем саду у отца была делянка, где он сам выращивал хлопок. Он знал, когда сажать, поливать, собирать, в общем, всю технологическую цепочку выращивания хлопка через себя пропускал.

Отец выезжал на работу в 4 часа утра. Если видел, что у дороги стоит старик, мимо не мог проехать, обязательно выйдет, поговорит. Как-то в очередной раз остановился, чтобы, если надо, подвезти старика. А тот ему говорит: «Сынок, я тебя жду, я же знаю, что ты ничего не ел, целый день ездишь по полям. Не побрезгуй, вот у меня кусок хлеба, мясо…» Потом отец говорил, что эта лепешка ему дороже любых наград.

Г.И.: Поехали мы как-то летом с Джаббаром Расуловичем отдохнуть в зоне отдыха ЦК и Совмина, там стояли деревянные финские домики, за отдых в которых приезжающие платили. Никаких привилегий не было.

Вдруг приезжает управделами ЦК. Посидели мы втроем, выпили вечером бутылочку коньяка. Стали уезжать, Расулов завет директора, вынул деньги, расплатился. Ему говорят: «Джаббар Расулович, наверное, у них есть какие-то гостевые средства». Расулов отвечает: «Мы выпили бутылку коньяка, спишут ящик…» Ставка министра и ставка первого секретаря ЦК была 700 рублей. У меня, как управляющего трестом, оклад 350 рублей, вместе с премиальными выходило около 500 рублей, шоферы на нашей стройке получали по 600 рублей.

– Этот человек очень недорого обходился государству, а отдача от него была колоссальная. Да, были люди!

Г.И.: Разные были люди. Откуда же тогда появились все эти реформаторы, нынешние владельцы заводов, газет и пароходов? Из того же времени. Рядом работали.

Я вспоминаю, когда мы в 1961 году приехали в Душанбе, Джаббар Расулович приходил домой поздно, поужинает – и снова на работу. Тяжелая была обстановка, шли заседания, суды. Республика боролась с приписками и коррупцией. К примеру, судят мэра города, тогда председателя горисполкома. У него три квартиры, любовницы… Прокурор ему задает вопрос: «Вы знаете, чем это вам грозит? Это же расстрел…» – «Знаю, зато эти три года я пожил так, как вам и не снилось…» Расулов не любил этих людей.

– Мне приходилось разговаривать с таджиками, они жаловались, что при советской власти им платили копейки за сбор хлопка.

Г.И.: Редкий таджик не имел во дворе «Жигули». Был баланс.

– Георгий Иванович, возвращаясь к вопросу о коррупции, как вы объясните ее существование даже в строгие советские времена?

Г.И.: Говорят, что Сталин закрыл страну. Это так, но всё дело в том, что надо было проводить индустриализацию, а у власти не было денег платить специалистам, могли бы в 30-е годы и уехать некоторые из них. Так же точно, как уехали сейчас. Отсюда закрытие границы, отсюда невозможность платить реальные деньги.

Сегодня, конечно, ситуация другая. У теперешней власти деньги есть, однако она паразитирует на производственном комплексе, созданном до нее.

Когда стали развиваться международные связи, секретари ЦК обкомов начали ездить на Запад. Они имели огромную власть у себя в стране, но их материальное положение не шло ни в какое сравнение с обеспеченностью их западных коллег. В конце концов, алчность у некоторых взяла свое.

Расулов боролся до последнего. На пленумах не раз поднимал вопрос о недопустимости роскоши в жизни партийных работников. Роскошью тогда считались две машины, дача, золотые украшения… За это из партии людей исключали, передавали дела в прокуратуру…

– Да, мы наслышаны о репрессиях в советское время.

Г.И.: Чтобы страну не разворовали.

Тут не всё так однозначно. К примеру, Евгений Евгеньевич Алексеевский, бывший министр водного хозяйства Советского Союза, в 1937 году был репрессирован, а в 1939 году, после освобождения, появился в Душанбе. В телогрейке, из тюрьмы, пришел к Джаббару Расуловичу. Тот сначала дал ему денег, чтобы он купил одежду, а на следующий день принял к себе замом на работу. Это было очень рискованно. А потом Алексеевский вырос до министра и приезжал уже к нам на Нурекскую ГЭС.

Когда умер Расулов, старики говорили, что он был суфием, это когда Бог внутри человека. Главная цель в жизни – делать добро людям.

– Ирина Джаббаровна, я знаю, что и ваш дед, Юрий Гаврилович Пашковский, был замечательным человеком.

И.Д.: Да. В 16 лет его отправили на каторгу за революционную деятельность, в 21 год он стал первым председателем Совнаркома Северного Кавказа, ему поставлен памятник во Владикавказе.

Пашковского зарубили шашками белые, а жену расстреляли.

– В вашем характере проявилась эта революционность, свойственная вашей семье?

И.Д.: Не знаю, может быть. Я никогда не была равнодушным человеком. Работая в институте в Москве, была секретарем партбюро. Меня выдвигали на общем собрании коллектива народным депутатом в Верховный Совет СССР, но я решила снять свою кандидатуру.

– И все-таки, положа руку на сердце, такое высокое родство, наверное, все же способствовало продвижению вашей семьи по социальной лестнице…

И.Д.: Мой муж строил Нурекскую ГЭС, а за ввод любых крупных станций – Братской, Красноярской… – начальники получали звание Героев Социалистического Труда. Когда ввели в строй Нурекскую ГЭС, отец, как секретарь ЦК, вычеркнул Георгия из представленного к награждению списка. Неудобно, зять всё же.

И со мной было нечто подобное. Как-то прихожу домой и замечаю, что отец уж слишком предупредителен, спрашивает, как я себя чувствую, не устала ли… Потом оказалось, что меня за педагогическую деятельность представили к награждению медалью имени Крупской, а он не утвердил мое награждение.

– Обидно.

Г.И.: Немного обидно.

Наградили золотыми звездами трех лучших рабочих.

– Ирина Джаббаровна, в теперешние времена, когда произошла смена общественного строя, вам, вашей семье, друзьям вашего дома удалось ли сохранить прежний образ жизни? Или всё же пришлось, проявив, как теперь говорят, толерантность, измениться вместе со временем? К примеру, изменив профессию, заняться бизнесом, торговлей… Даже не знаю, какие профессии в настоящее время наиболее популярны. Наверное, всё же воры и бухгалтеры, именно они стали героями нашего времени.

И.Д.: Мои друзья, родственники в основном преподают в вузах, в школе, кто-то работает в НИИ, занимается наукой. Я не знаю никого из моих друзей или даже знакомых, кто ушел бы в бизнес или торговлю. Моя старшая сестра Светлана Джаббаровна, геолог, кандидат наук, до сих пор ездит в экспедиции, ищет уран для страны.

Когда мой брат приехал из Нижнего Тагила, он устроился на мытищинский вагоностроительный завод, работал в конструкторском бюро. Жил в Москве, а работал в Мытищах. Ездил в Мытищи на велосипеде.

У него две дочки. Старшая дочь – адвокат, младшая – врач-педиатр, врач от Бога.

Г.И.: К сожалению, сейчас люди отлучены от общественно-полезного производительного труда и вовлечены в тот или иной паразитический и спекулятивный круг, причем ничуть не в меньшей степени, чем элита. Это осуществляется целенаправленно, в том числе с помощью банковской, кредитной системы, путем закабаления гражданина доступностью покупки любого товара.

И всё же теперешнее молодое поколение отличается от молодежи 90-х годов, они другие. Пусть они и не жили в советские времена, но уже не принимают на веру всё, что им пытается внушить пропаганда. Они же не слепые и видят, что оставил после себя СССР. Всё то богатство, которое до сих пор делит новая элита, создано в Советском Союзе. Да и Россию не удалось раздробить на 59 квазигосударств, как предрекал Бжезинский. Не удалось не только благодаря оружию, и ядерному в том числе, созданному советскими людьми, но и благодаря духовной силе нашего народа.

– Получается, что дети отказались от своих родителей, а внуки уже поднимаются на защиту дедов. И всё же возможно ли сотрудничество между теперешним и прежним руководством страны?

Г.И.: Если дело стоящее, нужное стране, лично я не отказываюсь от работы.

К примеру, недавно я встречался с Чубайсом, которого считаю своим главным политическим оппонентом. Я был принципиальным противником реформирования РАО ЕЭС по Чубайсу.

Борьба по реорганизации энергетики России шла многие годы, и то, против чего мы выступали, все-таки не прошло, и реформа имеет совсем другой вид, чем предполагалось ее авторами первоначально. Я считаю, что мы отстояли главное: Центральное диспетчерское управление, акционерная компания электросетей и акционерная компания по эксплуатации и строительству гидростанций находятся в руках государства.

Так вот, была создана рабочая группа по развитию гидроэнергетики, и мне предложили ее возглавить. В рабочую группу вошли академики, директора трех институтов энергетики: от Академии наук – Макаров, от РАО «ЕЭС» – Волков, от правительства – Бушуев, то есть люди с очень большими знаниями.

Уже разработана программа, в которую мы записали строительство крупных гидростанций Западной и Центральной Сибири. Сегодня мы должны начинать с нуля Туруханскую гидростанцию на Нижней Тунгуске (ее сейчас называют Эвенкийской). Это изумительнейший проект. Предпроектные изыскания и проработки были проведены еще в советское время. Надо строить именно ее, так как она даст самую дешевую электроэнергию – 0,5 цента за киловатт-час.

Мне теперешние молодые специалисты говорят: «Это программа на много лет, зачем вам это?» То есть они думают только о сиюминутной прибыли.

Я учился рыночной экономике в Принстоне еще в 1989 году. Я знаю, что такое рыночная экономика. Но у нас даже и не рынок. Это как будто большой игорный дом, куда втянули новичков и заставляют делать ставки. Надо заниматься производством, а не игрой на бирже, тем более что западные партнеры – профессионалы в этой игре. Говорят, всё делается ради стабильности. Какой стабильности, кладбищенской стабильности? Нам нужно развитие, надо поднимать экономику.

– Георгий Иванович, как вам удалось прожить при капитализме 20 лет и не обуржуазиться?

Г.И.: Потому что я коммунист.

У меня отец был врач, первоклассный хирург. Никому не отказывал, ночью, днем, если надо, ехал на вызов. А мальчишкой он пас лошадей. Мать была учительница, директор школы.

У них цель и смысл жизни – сделать добро людям. Это коммунистическая идеология. И мне доставляет удовольствие делать добро людям.

– Сейчас в России формируется резерв управленческих кадров. Президент Дмитрий Медведев по этому поводу заметил: «Люди, которые вошли в списки кадрового резерва, – это своеобразная составляющая элиты». Возвращаясь к вопросу, который был поставлен в начале нашей беседы: какая элита нужна России? – как бы вы на него ответили?

Г.И.: Элита, собственно говоря, – это ведь не однородная общность. Есть элита культурная, военная, научно-техническая…

Если говорить о политической и хозяйственной элите, о сообществе людей, которые принимают решения, то здесь нужна честная, социально-ориентированная элита. И отдача от ее деятельности должна быть весомой.

В советское время управленцы – это небогатые люди с минимумом собственности, а сколько они работы переделали за свою жизнь!

Нынешняя, постсоветская псевдоэлита весьма эффективна в том, что касается удовлетворения личных потребностей, а не общезначимых, общегосударственных. Условно говоря, кто-то украл завод, кто-то – трубу, и все вроде бы теперь при деле. И как метко заметил один из российских философов, в итоге Третий Рим оказался в третьем мире.

Эта новая надстройка слишком дорого обходится обществу. Она умудрилась к 2008 году проесть почти всё советское наследство.

Сырьевая модель экономики, навязанная России, до добра не довела. Я недавно смотрел статистику. Так вот, если в 1989 году численность людей, которые жили за чертой бедности в Восточной Европе, включая Европейскую часть СССР, была 14 миллионов человек, то в 1996 году, через 7 лет, таких оказалось уже 169 миллионов. Это самый настоящий погром мощного слоя инженерно-технических и научных работников, врачей, офицеров, высокооплачиваемых рабочих.

– Интересно, что если бы не поддержка в начале 90-х годов именно этим слоем новых политиков, неизвестно как бы повернулись события в Москве, Ленинграде, Новосибирске… Именно они, – а не рабочие и крестьяне, – требовали в свое время срочных перемен.

Г.И.: Я считаю, что во все времена одной из главных задач власти должно быть ограничение экономических аппетитов верхушки. Но всё дело в том, что нынешняя власть, являясь верхушкой элиты, сама эксплуатирует население. Прибегнет ли такая власть к радикальному изменению элиты?

Всё зависит от требований со стороны общества. В обществе зреет потребность в иной элите, которая бы действительно отвечала нуждам государства. 

Обновление элиты – первейшее условие возрождения России.

Р.S. (от редакции сайта)

Недавно газета "Тоджикистон" рассказала о жизни бывшего первого секретаря ЦК КП Таджикистана Джаббаре Расулове. Автор рассказывает, что когда в 1982 году скончался вождь Таджикистана, комиссия по похоронам первого секретаря ЦК КП не нашла у него дома приличного костюма, чтобы одеть покойного. По словам автора, "комиссия составила опись имущества покойного, так как он жил один, и из ценного обнаружила в его карманах только 26 советских рублей. Даже коврик для грузовика, чтобы положить гроб, привезли знакомые". Автор также вспоминает, что когда Расулов приезжал в районы, он не позволял организовывать в его честь приемы. У него в машине неизменно был термос с чаем и пара лепешек, и он по простецки устраивал такой обед прямо у поля". Автор также рассказывает историю, когда босс одного из совхозов Таджикистана, близкий знакомый, посмел оплатить стоимость костюма, тот, что Расулов подобрал себе, будучи в Москве. "Расулов заставил кассиршу отдать деньги, следом чего сам расплатился за костюм. Уже возвращаясь к машине, он сказал: "Не обижайся. Если я позволю тебе взять мне костюм, ты позволишь то же самое своему бригадиру. А он будет вынужден воровать, чтобы приобрести тебе костюм. Так мы всю страну проворуем".