Кому помогает Бог

В селе Горинское Ярославской области есть храм, настоятель которого отец Григорий, чтобы спасти свой приход от деградации и вымирания, стал председателем колхоза.

О делах мирских и духовных наш корреспондент побеседовала с председателем-священником.

Отец Григорий, как случилось, что вы стали руководителем сельскохозяйственного предприятия?

У нас в соседнем районе было село Всехсвятское. Теперь от него осталось название на карте. Там жил до недавнего времени только батюшка. Он пытался латать храм. Но недавно и он уехал, так как нет прихожан. Теперь это красивое место превратилось, по сути, в пустынь.

И вокруг нашего села в радиусе пяти километров нет ни одной живой души. Стоят заброшенные деревни, причем деревни благоустроенные.

В 80‑е годы колхоз строил для людей типовые дома котеджного типа. Теперь дома пустые — все уехали, так как нет работы. Около Горинского за последние 10 лет 20 деревень опустело. Чтобы и наше село не превратилось в пустынь, надо было сохранить колхоз. Молочно-животноводческое хозяйство у нас селообразующее. Сейчас действует только молочное хозяйство. А раньше здесь сеяли и зерновые, и мясное направление было.

Как официально называется ваша должность?

Я председатель правления СПК, то есть сельскохозяйственного производственного кооператива «КОЛОС». Ну и, конечно, приходской священник.

Ваши сельчане по-прежнему считают себя колхозниками?

Русский Север консервативен. У нас как был сельсовет, так и остался. И власть у нас называют советской.

С чего пришлось начинать? И почему, крепкое когда-то хозяйство, развалилось?

Меня колхозники избрали председателем на общем собрании. В кассе денег – ноль, на счету тоже. Не было денег на бензин, чтобы заправить машину и отвести молоко в город на продажу. Долгов около 2‑х миллионов.

Раздавались предложения землю сдать в аренду или даже продать. Я не ратую за барина. Я за крепкого крестьянина, хозяйственника. Не секрет, что сейчас приезжают на село темные люди, скупают паи, и потом землю распродают под дачные участки, под охотничьи угодья. Мы на это не пошли.

А хозяйство наше развалили в течение последних нескольких лет. По сути, виноват даже не бывший председатель, женщина, которая, как оказалась, в этих вопросах мало что смыслила.

Теперь она возглавляет центр реабилитации детей у нас в Горинском. Разваливали хозяйство чиновники районного сельхозуправления. Развалили директивами, указами… Реальной помощи никакой.

Я работаю председателем с марта 2004 года. Февраль – это сезонный провал в молочном хозяйстве. Против физиологии коров не пойдешь, они в это время мало молока дают. Потому и выручили мы в феврале всего 8 тысяч рублей. Тут же пришли рекомендации из сельхозуправления – выделить на зарплату колхозникам 130 тысяч рублей. Каждый месяц присылают нам подобные бумаги, отрабатывают свой хлеб.

Большое у вас хозяйство?

У нас в селе 150 человек. В хозяйстве было 47 человек, сейчас 45. Двоих уволили за пьянство. Теперь они работают в детском домике у бывшего председателя нашего кооператива.

В 2003 году в колхозе было 240 дойных коров, когда я принял колхоз — 175.

А валовой надой у нас снизился меньше, чем на 1%. За эти полгода реальный рост производства — 12%.

Приходится и с пьянством бороться?

Да, есть проблема. Воюем мы, в основном, с теми, кто торгует недоброкачественной водкой. От них все зло. Удивительно быстро мы этот вопрос решили, за один раз. У нас накануне мужичок отравился. Мне пришлось с амвона в церкви объявить, что это самое настоящее убийство, и пригрозить архиерейским отлучением от церкви. Причем, все в селе знают, кто торгует отравой. Технический спирт разливают по бутылкам и разбавляют водой. Кроме того, в любом магазине продается и продукция парфюмерной промышленности — лосьоны. Это очень ядовитый алкогольный напиток.

Так вот, после моего предупреждения, виновники прибежали ко мне разбираться. Уверяли, что это не они. С этого момента торговля прекратилась, даже на уровне слухов. Точка закрылась.

Как вам удается совмещать работу в миру и церковную службу?

Когда меня избирали председателем, я понимал, что в сельском хозяйстве мне многому придется учиться. Я городской житель. Экономист по образованию. Но у нас в хозяйстве есть агроном, зоотехник, ветеринарный врач, главный бухгалтер. Настоящие специалисты. Надо было научить их самостоятельно работать, принимать решения. Чтобы не бегали ко мне за каждой мелочью. У кого-то солярки нет, у кого-то корова заболела. Через правление мне удалось провести решение, по которому каждый специалист в своей области получал неограниченную власть, и возможность решать все вопросы оперативно.

Главное для руководителя предприятия – это среднесрочное и долгосрочное планирование, и, конечно, определение стратегических методов решения проблем. Вот это направление работы зависит только от меня. Я не могу на заключение договора отправить зоотехника или агронома. Здесь нужен я как руководитель. Остальная работа была распределена по специалистам. Каждый получил свой участок работы. Начали работать, без суеты, без нервотрепки. И главное, перестали реагировать на каждую бумажку из сельхозуправления.

Мы сейчас взяли новую технику в лизинг. Осваиваем польскую вакуумную технологию заготовки сенажа. Пока мы все лизинговые платежи во время выплачиваем. Обновляем и парк техники. И коровки наши не подкачали, надои не скинули.

Мне пришлось теорией заняться. Книжки читал, справочники, с колес учился. Главное, что большинство колхозников меня поддерживает

Средняя зарплата зимой составила у нас 1300 рублей. Мало, но связано это, как я уже говорил, с сезонным спадом надоев молока. Помогает личное подсобное хозяйство. У всех оно есть.

Из чего складывается день председателя-священника?

Утром я иду в колхозную контору. В нашем храме службы совершаются в субботу, в воскресенье, и в церковные праздники. Церковь через дорогу от колхозной конторы. Если что-то срочное ко мне в контору из церкви идут, и наоборот.

Сейчас появились православные производственные объединения. У вас православный кооператив?

Нет, у нас обычное предприятие, которое возглавляет священник.

Вышестоящее священство не возражало?

Благословили.

Сейчас в России восстанавливаются храмы, но приходят туда верующие, в основном, по большим церковным праздникам…

У нас в Горинском верующих год от года становиться больше. На Пасху, на Рождество приходит много молодежи. В эту Пасху молодежь осталась до конца литургии. Всю службу выстояли. Раньше сразу после крестного хода они уходили на дискотеку.

Теперь и дети приходят. В селе действует воскресная школа, в которой с детьми занимается профессиональный педагог. Меня очень хорошо принимают и в общеобразовательной школе.

У нас в селе работает детский реабилитационный центр для трудных подростков, их привозят отовсюду. Сейчас в нашем Даниловском районе не хватает детских домов. Есть в селе и три дома интерната. Дети брошены живыми родителями. Это все из-за пьянства.

Проблем у сельских церквей очень много. Это и реставрация, и сохранение икон. У нас в Горинском в храме иконы 16 века.

Много через наше село проходит так называемых мигрантов. Этим летом церковь нашу мигранты ограбили, иконы украли. В суде их адвокаты заявили, что суд над ними — это дискриминация нацменьшинств. Пришлось мне выступить — никому нельзя позволять, и нацменьшинствам тоже, разворовывать наши культурные ценности.

Изменились люди за последние годы? Вестернизация, пропаганда потребительского образа жизни доходят до вас?

Сельский народ консервативен. Телевизор они, конечно, смотрят. Но то негативное, что несет телеэкран, в селе не так заметно. Это чужеродное явление для русского села. Реклама, сериалы воспринимаются на уровне мифа.

Я не критикую телевидение. Нигде в Священном писании не сказано, что нельзя использовать достижения прогресса. Что смотреть, должен решить сам человек.

Бороться с пошлостью запретами, все равно, что бороться с ветряными мельницами. Я считаю, что противопоставить этому можно только слово Божье.