В XXI веке трудовая интеллигенция перестала быть «прослойкой». Она вошла в состав «нового пролетариата», превысив по численности его «старопролетарскую», рабочую часть.

Посмотрим на сегодняшнюю Россию. За последние десятилетия, по сравнению и с 1917 годом, и с 1990-м, в корне изменилась социальная структура общества. Образовался класс собственников – новая буржуазия, в том числе: крупная, включающая элиту творческой интеллигенции и высших чиновников; средняя – предприниматели и госслужащие второго ранга; и мелкая – представители так называемого малого бизнеса, в целом около 6 миллионов. Остальное взрослое население страны делится на три примерно равные группы: 30 миллионов рабочих (включая 7 сельскохозяйственных), 35 миллионов интеллигентов, работающих по найму, и 38 миллионов пенсионеров.

Эти цифры отражают генеральные сдвиги в социальной структуре страны, с которыми нельзя не считаться. Первый: сокращение до минимума общей численности и политического влияния крестьянства. Второй: возникновение нового огромного социального слоя — пенсионеров. Третий: выдвижение на первый план и по численности, и по политической активности интеллигенции. И четвертый, как следствие: формирование 65-миллионного нового пролетариата из числа работающих по найму рабочих и интеллигентов, тех, «кто, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу» (Энгельс). На каком этапе революционного сознания и действия находится каждый из них? Кто станет движущей силой будущей социалистической революции?

Факт не слишком нас украшающий, но следует признать, что именно пенсионеры были и остаются главным кадровым составом и коммунистических партий, и акций протеста в целом. Они и впредь могут сыграть заметную роль в классовых боях. И всё же будущее не за ними! Не станет ударной силой и ушедшее на второй план крестьянство – класс самый территориально распыленный и отодвинутый от политики.

Пока не проявляет революционности и рабочий класс. Численность индустриальных рабочих за последние 20 лет сократилась вдвое, рабочие раздроблены, независимые профсоюзы создаются с трудом, разрыв в заработной плате отдельных групп рабочего класса достигает 50-кратного размера, в зависимости от региональной и отраслевой принадлежности. Забастовки единичны и носят локальный экономический характер. Политические стачки отсутствуют вообще. Рабочий класс остается «классом в себе», а не «классом для себя».

Не менее разделена на отдельные социальные группы интеллигенция. 10 миллионов – это полуинтеллигенция: продавцы, работники сферы обслуживания, включая личное, охрана «верхушки». Но куда большая часть осталась работниками наемного труда: ученые, заводская инженерия, работники культуры, врачи и преподаватели, наконец, «офисный планктон». Почти 14 миллионов специалистов высшей квалификации и почти 12 – средней, в сумме 26 миллионов – вот главная интеллектуальная сила современного общества.

Было бы самообманом считать интеллигенцию такой уж белой и пушистой. Охватывая все многообразие видов умственного труда, отличающихся как по содержанию (творческий, научный, инженерно-технический, административный и т.д.), так и по уровню сложности, интеллигенция не могла не дать и множества социально-политических позиций. Конечно, ни один класс общества не однороден, но к интеллигенции это относится в высшей степени. Поэтому рассуждать о тех или иных действиях интеллигенции в целом в тот или иной исторический период можно, только имея в виду основную преобладающую тенденцию, характерную для этого общественного слоя.

Сегодня она жестко эксплуатируется как частными предпринимателями, так и буржуазным государством. Ученые, врачи и учителя, чтобы хоть как-то поддерживать свой жизненный уровень, вынуждены при первой же возможности работать одновременно в двух-трех местах. И тем не менее материальное положение интеллигенции остается хуже, чем остальных социальных групп. «Приниженное» материальное положение интеллигенции при Советской власти, особенно тех, кто работал в отраслях воспроизводства человека (медицине, образовании, культуре и т.д.), было главной причиной перехода ее в оппозицию. Но и через 17 лет положение не изменилось. Если в 1989 году средняя зарплата в здравоохранении составляла 62 процента от среднего уровня, то в 2007-м она выросла на «целую» единицу, до 63 процентов. Еще хуже дела в сфере просвещения, где это соотношение вообще еще более сократилось, с 73 до 68 процентов.

И второе. Творческие работники, освободившись от партийной опеки, попали в полную зависимость от денежных "мешков", дающих деньги, разумеется, только на то, что продается. И хотя точные количественные сравнения здесь невозможны, но вряд ли кто решится опровергнуть очевидную истину: развал науки, культуры и искусства зашел дальше, чем спад материального производства.

И у рабочего класса, и у интеллигенции есть свои причины для протеста. Но есть то, что их объединяет. Это – их общая принадлежность к одному классу – современному пролетариату, к тем, «кто, будучи лишены своих собственных средств производства, вынуждены, для того чтобы жить, продавать свою рабочую силу» (Энгельс). Классовая общность означает общность интересов, общность причин для ненависти к существующему строю. Социальная несправедливость, рост цен, сокращение политических прав и свобод, коррупция, неправедные «шемякины» суды, милицейский беспредел, падение уровня образования и образованности, варварство телевидения, безумная, выставляемая на показ роскошь «верхов» и так далее до бесконечности, – нет такой стороны жизни, с безобразием которой не сталкивались бы если не одни, так другие. Гниение режима становится всё очевидней.

И тем не менее внешне сохраняется и даже нарастает стабильность буржуазного строя. Как в песне: «...а на кладбище всё спокойненько, удивительная благодать».

Общественное мнение пока не до конца осознало, что кризис носит общесистемный характер. Сейчас оно на том этапе, когда только нарастает понимание, что виноваты в безобразиях не отдельные чиновники или предприниматели. Что коррумпированы не отдельные судьи, а судейская система в целом, так же как образовательная, административная, торговая и т.д.

Однако и это не главное. Самое трудное – понять, и не одному человеку, а основной массе пролетариата, что распад, идущий во всех сферах жизни, имеет один общий корень, что в основе всех кризисов и всех несчастий страны лежит частная собственность, которая, по определению, есть кража.

Впрочем, довольно многие, и не только из числа интеллигенции, уже признают, что сегодня всё решают деньги, что они стали главной целью, средством решения всех проблем и именно поэтому – причиной разложения морали и нравственности, роста преступности... Отсюда только шаг до отрицания частной собственности, но это шаг через пропасть. Ибо зачастую те же люди продолжают хулить социализм. Широко распространена своего рода политическая шизофрения, как бы раздвоение сознания. Типичный пример: Алексей Герман, один из лучших наших кинорежиссеров, безусловно, умный человек. Но это не мешает ему называть Чубайса «любимым и уважаемым» и в то же время жаловаться, что сегодня судьбу фильмов решают только деньги и что это хуже, чем цензура в советские времена.

Точно так же большинство уже отвергает отказ государства от социальных обязательств, понимает преимущества бесплатной медицины и образования, достойных пенсий, но не готово признать простую арифметику: создаваемая общим трудом прибыль идет либо народу на его нужды, либо на покупку яхт, особняков, футбольных клубов или, в более скромном варианте, на строительство коттеджей, приобретение мерседесов и альфа-ромео.

Итак, массовое сознание всё еще на низшей стадии отрицания капитализма.

Тезис третий

Сегодня и завтра решающее звено – теория

В чем же выход? Как бы ни относиться к интеллигенции вообще и к сегодняшней в частности, истина не меняется: теоретическую борьбу способна вести только интеллигенция. «Раз о самостоятельной, самими рабочими массами в самом ходе их движения вырабатываемой идеологии не может быть и речи, то вопрос стоит только так: буржуазная либо социалистическая идеология, – утверждает Ленин и делает специальное примечание: – Это не значит, конечно, что рабочие не участвуют в этой выработке. Но они участвуют в этой выработке не в качестве рабочих, а в качестве теоретиков социализма… другими словами, лишь тогда и постольку им в большей или меньшей степени удается овладеть знаниями своего века и двигать вперед это знание».

Но раз так, то чуть ли не главной практической задачей коммунистов-марксистов становится привлечение массы интеллигенции на сторону социализма. Однако большинство руководителей современных компартий этого абсолютно не понимают. Для них как отдельная и тем более самостоятельная сила интеллигенция попросту не существует.

Они пасуют перед простой на первый взгляд задачей. Считать сегодняшнюю интеллигенцию «прослойкой» довольно глупо. Но и отдельным классом ее, если исходить из классических определений, тоже не назовешь. Отнести ее к новому пролетариату, что, разумеется, точно соответствует определению этого понятия Энгельсом, насколько я понимаю, мешает въевшееся в кровь (точнее, в мозги) противопоставление пролетариата и интеллигенции, презрительно-высокомерное отношение к ней «левых» лидеров.

Отсюда разнообразные попытки «разорвать» интеллигенцию. Например, приписать всех инженерно-технических работников к рабочим, хотя тогда возникает вопрос: а куда девать всех остальных? Или еще более экстравагантный вариант – считать врачей, учителей и ученых членами рабочего класса и на удивленные вопросы смело отвечать: «Да, вы не рабочий, но входите в рабочий класс».

Но раз интеллигенции как отдельного социального слоя не существует, то, следовательно, не существует и проблемы стратегии и тактики отношения компартии к интеллигенции. В партийных программах она чаще всего просто входит в стандартное перечисление тех социальных групп, чьи интересы отстаивает партия: «РКРП-РПК отстаивает интересы рабочего класса, колхозников, трудовых крестьянства и интеллигенции, всех, кто живет на свои трудовые доходы, стипендии, пенсии и пособия». А в Программе КПРФ интеллигенция вообще упоминается всего лишь дважды.

В первом случае – «в ряды рабочего класса вливается значительная часть инженерно-технической интеллигенции», и во втором – «партия сделает всё, чтобы союз рабочих, крестьян и народной интеллигенции, всех трудящихся, отстоял честь и независимость России, погасил очаги гражданской войны и межнациональных конфликтов». И отсюда вытекает главная ошибка: никто не ставит перед сегодняшней партийной интеллигенцией никаких специальных политических задач.

Соединить рабочее (а сегодня, более широко, – пролетарское) движение с социализмом, экономическую борьбу – с теоретической и тем самым перейти к борьбе политической – вот в чем, как и 100 с лишним лет назад, главная задача коммунистов. В чем здесь реальная практическая сложность? В том, что в массовой агитационной работе, которую ведут все компартии, используются лозунги вчерашнего дня, лозунги, ставшие символами своей эпохи, но не работающими на завтрашнюю революцию.

Но чтобы заново «заразить» пролетариат идеями социализма, совершенно недостаточно и даже противопоказано призывать народ к восстановлению «того, что было», – несущественно, в варианте Конституции 1936 или 1977 года, – или же, тем более, вернуться к практике «позднего» социализма.

Необходим новый, не скомпрометированный прошлыми ошибками проект социалистического общества 21 века, в котором не декларативно, а на самом деле «человек проходит как хозяин».

Необходимы разработка стратегии и тактики коммунистов в современных условиях, тщательный анализ социальной структуры и ее динамики, не ограничиваясь, как это принято сейчас, четырьмя основными составляющими: рабочим классом, интеллигенцией, крестьянством и буржуазией; выявление конкретных потребностей, предпочтений и интересов каждой из этих групп.

Необходима не менее подробная критика современных идеологических течений, от неолиберальных до ультралевых.

И ничего, что эти поиски не увенчаются в ближайшие годы таким же «монолитом», как Коммунистический манифест». Время титанов – марксистов 20 века еще придет.

«Коммунистический манифест» не нуждается в исправлении. Он нуждается в развитии. И в этом смысле решающая роль принадлежит теоретикам и идеологам компартий. Сейчас многие представляют себе, что до Маркса и Энгельса у рабочего движения не было других идеологов. Это грубое упрощение. Марксизм рождался в отчаянной теоретической борьбе внутри самих революционеров и победил как учение, опирающееся на последние достижения общественных наук того времени.

И руководство компартий совершает драматическую ошибку, запрещая, по сути, открытые внутрипартийные дискуссии и отказываясь от межпартийных.

Реальность такова: пока теоретики не дадут ответа на накопившиеся вопросы, левая оппозиция, включая и рабочее движение, обречена на стихийность, на разрозненную, главным образом экономическую, борьбу.

И тогда положение в корне изменится. Как и 100 лет назад, именно интеллигенция, сначала партийная, а затем массовая, первой воспримет новые идеи и начнет «транслировать» их на общество. Иначе говоря, станет идеологическим авангардом будущей социалистической революции.

"Экономическая и философская газета" №40-41(2008г) печатается в сокращении

Алексей Алексеевич Пригарин,

1-й секретарь ЦК Российской коммунистической партии – КПСС (РКП-КПСС)